![]()
Поэт – игнорировал, государство – боялось. Государство боится гениев. Тоталитарное государство, разумеется. Вокруг маршируют коллективы, происходит формирование человеческих масс во что-то среднее между безликим бетонным блоком и очередью за колбасой, стук домино во дворе перемешивается со звоном горнов пионерской зорьки, народ погружается все глубже в пучину коммунизма. Но всего этого нет. Не существует в мире гения. Там – ритмы, фразы, хитросплетения слов, чудеса языка и фантазии, там проза Диккенса и лирика Одена. Там – прелесть частной жизни. Государству, встраивающему человека в массу, страшны мыслящие. Инакомыслящие страшны вдвойне. С мыслящим можно договориться, купить, испугать, в конце концов. Инакомыслящий – другой сам по себе. Он не может иначе. У него эстетическое неприятие толпы и мира толпы, мира зла и тиранов. Инакомыслящий – свободен в своей инаковости, взаперти, в ссылке, в изгнании – его мир ничему и никому неподвластен, даже порой – ему самому. Поэт уводит, погружает в этот мир, открывает свободу существования вне времени и пространства, раскрывает счастье уникальности.