В живущем мирной жизнью Киеве есть место, где постоянно ощущаются отголоски войны. Это главный госпиталь Минобороны, куда привозят раненых бойцов из зоны АТО. В день, когда там был корреспондент «Вестей», прибыл очередной борт из Харькова с десятью тяжелоранеными. Первую помощь бойцам оказали медики вблизи передовой, а в Киев их привезли для серьезных операций и дальнейшей реабилитации.
"И досрочные выборы, и амнистия": Макрон озвучил будущую сделку по Украине, - политологи «Сюда с разными целями приходят»В коридорах травматологии кутерьма — врачи ходят от палаты к палате с папками, опрашивают новичков, направляют на перевязку. По коридору санитарка везет каталку с едой: перловым супом, салатом из редиса, кусками вареной курицы, рисовой кашей и картофельным пюре. Параллельно волонтеры раздают горячую домашнюю еду. В каждой палате волонтеры расспрашивают, кому что нужно, раздают футболки, тапки, спортивные брюки, обезболивающие препараты. Говорят, в госпитале иногда из обезболивающих есть только анальгин с димедролом.
Фото: Ольга Чернцова/ "Вести"
«Как зовут, где служите, звание, какое ранение и когда получили?» — спрашивает волонтер Алла 59-летнего Виктора Павловича (Седого) с забинтованными ступнями, записывая в блокнот все данные новоприбывшего из-под Светлодарска. «Что нужно: трусы, футболка, полотенце, мыло, бреющее? А вы что записываете? — обращается она ко мне. — Просто сюда с разными целями приходят, всякое бывает. Позаписывают, пофотографируют, а потом типа собирают деньги «на бойцов», только к ним они не доходят».
Тем временем парни-волонтеры перекладывают Седого на каталку и везут на перевязку. В палате под окном сидит Саша, получивший осколочное ранение в колено в Зайцево. Он тоже с борта, почти без личных вещей, одет в камуфляж. «Кто будет обедать?» — санитарка предлагает еду с каталки. Соглашается только Саша, уплетая угощение за минуту.
"АТО исчерпала себя на третий день". Чего ждут от военного положения жители Донбасса и бойцы ВСУДругие атошники сидят в телефонах, не обращая внимания ни на телевизор на стене, ни на еду. Они в палате давно, у одного нога находится с дренажем, у другого — в аппарате Илизарова. На столе запасы провизии: черешня, клубника, коробка с печеньем, под столом — с овощами, цитрусовыми. С едой проблем нет — помогают и простые люди и известные рестораторы.
Не говорят о войнеВ трехместной палате лежит 54-летний прапорщик Николай Коваленко из 72-й бригады. Воевал в Авдеевке, Водяном. Он старожил в госпитале, перед этим два месяца провел в сосудистой хирургии — профессор Александр Борзых пересаживал ему в предплечье сосуды и ткани из плеча и лодыжки.
"Турчинов первым садится за потерю Крыма. Аваков — за войну"«Перенес пять операций, перед шестой нужен перерыв, не выдержу наркоз, так что скоро поеду на реабилитацию в Ирпень, — говорит «Вестям» Николай. Он кадровый военный из Белой Церкви. — Сейчас уже пробую разрабатывать пальцы, но два двигаться не будут. Сначала жить не хотелось, такая боль была невыносимая. 20 дней не спал. . . Но здесь мы о войне не говорим, а только о жизни. Нет смысла общаться с другими бойцами о боли, даже жене отвечаю, что ей это не нужно знать, будет хуже».
Коваленко рассказывает, что живет в Белой Церкви, по выходным его навещает жена. На войну пошел по мобилизации, потому что его, кадрового военного, попросили.
«В Киеве люди не думают о войне, это хорошо, что она их не касается. Вот в Белой Церкви, где стоит 72-я бригада, много кто служит из местных. Похороны часто бывают, многих касается это горе. Стояла бы бригада в Киеве — киевляне тоже думали бы о войне», — размышляет прапорщик.
Фото: Ольга Чернцова/ "Вести"
К нему заходит сослуживец 28-летний Сергей Кнутов, тоже из 72-й, который лечится в челюстно-лицевом отделении. У него слегка перекошен рот. «Получил ранение из РПГ в шею 24 декабря, в первый день перемирия. Три дня пробыл в коме, 29 декабря отправили бортом в Киев, — рассказывает Сергей. Он из села Дударков Бориспольского района. — Из тяжелых я был первый. С 29 января до середины февраля у нас 10 человек из роты погибли. «Градами» накрывало. За две недели нас выкосило. На войну уже не смогу вернуться, потому что с черепно-мозговыми травмами не берут. Вчера вот сделали операцию на левом глазу, сегодня начал видеть».
Сергей начинает рассказывать о том, что их бригада одна из самых сильных в АТО, как они ранили Гиви, как видят сепаратистов за 70 метров, об обстрелах, реальных и официальных потерях. . .
Идем в палату к самому юному бойцу с борта — 19-летнем морпеху Диме Чурарю из села Херсонской области. У него разрывная пуля прошила шею и раздробила плечо 16 мая в Водяном. «Там сейчас хорошо стреляют, — говорит Дима. — Я уже год на контракте. Родители были против, но я им сказал, что уже не маленький. С детства хотел в армию. Дома две сестры, они должны приехать ко мне».
Фото: Ольга Чернцова/ "Вести"
«Так у тебя сейчас никого нет? Будешь моим сыночком. Ты знаешь, что ты кандидат на реабилитацию в Германию? — ободряет волонтер Наталья Юсупова.
«Молодые идут на фронт заработать»«Чего эти дети идут на войну — да из-за того, что работы нет. Если в Киеве можно где-то устроиться за три тысячи гривен, то в селах и 300 не всегда заработаешь. А так солдату-контрактнику дают зарплату 15 тысяч. Они же верят, что в них не попадет, а потом оказываются в госпитале со страшными ранениями», — рассуждает Николай Коваленко.
"Никто не согласен разделяться стеной с Донбассом". Интервью "Вестей" с комендантом Красногоровки
Он идет провожать Сергея на улицу, а по коридору ведут Диму Чураря в ординаторскую заполнять документы. «Мое мнение, что тех, кто идет сейчас служить из-за патриотизма, почти нет. Идут заработать. Все патриоты ушли на войну с Майдана. Многие из них уже в земле, — резюмирует прапорщик. — Война не скоро закончится, еще года три точно. Пока власть не поменяется. А тогда договорятся, дадут Донбассу статус автономии, как было с Крымом. И все успокоится».
«Как это не осталось патриотов? Я патриот, — вмешивается 40-летний Дмитрий Котов, который ездит по коридору в коляске. У него ампутированы ноги ниже колен. — Я из 25-го батальона «Киевская Русь». До войны у меня зарплата в три раза выше была, я прорабом работал». На стене в его палате висит огромная метровая фотография, на которой Дмитрий позирует с пулеметом.
«Я сапер, ноги потерял 28 декабря под Троицким. Мина рядом разорвалась. Одну сразу оторвало, другую врачи пытались спасти. Фотографию мне друзья сделали, когда я умирал», — грустно шутит Дмитрий.
Фото: Ольга Чернцова/ "Вести"
Рядом с его кроватью стоят тренировочные протезы. Чуть раньше, пока мы с волонтерами разносили еду по палатам, Дмитрий в сопровождении врача ходил по коридору. Было заметно, что передвигаться на протезах ему сложно.
«Я уже много хожу, даже на улицу. Не то, что те тюлени в палате — все время лежат, — бодрится Котов. — Надеюсь попасть на реабилитацию в Германию. Ребята, которые оттуда вернулись, говорят, что тамошние врачи хорошо учат ходить на протезах, наши пока в этом отстают».
ольга чернцова. ольга чернцова. Дмитрий Котов потерял ноги под Троицким
«Помогают бойцам, а потом выходят замуж»Рядом с корпусом — летняя сцена и лавочки в несколько рядов, на которых сидят пациенты с родственниками. «Вчера такие детки из еврейского ансамбля танцевали, такая музыка красивая была! — вспоминает Николай Коваленко. — Сейчас концерты не каждый день, но часто проходят».
«Да, не то что в 2014 году — тогда все звезды в очередь записывались, чтобы выступить тут и попиариться, — рассказывает волонтер Лариса. Просит не называть фамилию, потому что у нее родственники в Крыму остались. — Еще в прошлом году сюда байкеры приезжали, шашлыки под окнами для бойцов жарили. В этом году такое запретили». Рассказывает, что при ней немало девушек-волонтерок вышли замуж за бойцов.
«Сначала помогали, а потом и сложились пары. А приходили ли с мыслью найти жениха, этого мы не узнаем. Но ребята воспаряют духом, когда к ним приходят просто пообщаться. И сейчас ходят девушки, возможно, по переписке знакомятся», — добавляет Лора. Сергей Кнутов смущается, когда спрашиваю его о девушке. Говорит, что таковой нет, но все же переписывается с кем-то. «Девушка от меня ушла перед ранением», — шепчет и грустнеет.
Волонтеры берут сумки с опустевшими пластиковыми ведрами и контейнерами, собираются по домам. . . «Как я устал уже, у нас борты не прекращаются, — вздыхает один из хирургов. — Столько работы, что даже времени поговорить нет».